24.08.2015
Когда я читаю официальные сообщения о погибших или раненых, то мысленно множу на семь. Привычка пришла после боя под Белокаменка 10 августа, когда погибших было семеро, причем четверо из них приняли именно наши медики. "Трехсот" в тот день было 11. Штаб АТО сообщил об одном погибшем - так мы прочитали в новостях. О том, как был описан сам бой, лучше просто не вспоминать.
К счастью, реальную картину осветили блоггеры, которые были на месте событий или же держали связь с командирами, в частности Елена Белозерская, поэтому довольно быстро статистика потерь в СМИ была исправлена. Однако как часто "везет" людям публичным, пользующихся доверием читателя, оказываться в горячих точках? Явно реже, чем "горячие точки" случаются.
Желание официальных структур приукрасить действительность, уберечь ранимую психику гражданского населения от "потрясений", имеет один результат: доверие к этим самым официальных структур падает, как в "лучшие" советские времена. Читатель, который хоть немного стремится разобраться в ситуации, неизбежно приходит к выводу, что его "разводят". Безжалостно и безнадежно.
На июньской ротации под Широкино обстрелы наших позиций с определенного момента велись ежедневно. Четко, почти по расписанию. Доступа к сети и новостей у нас не было, бойцы давно привыкли к "музыкального сопровождения" САУ и минометов, до одного дня телефоны начали разрывать звонки перепуганные друзей: "Вы там ?!", "Вы живы ?!", "Что там у вас? "," Говорят, что там ужас! ". "Да нормально все, - отвечаю удивленно. - Вернее, конечно, ненормально, но не хуже чем вчера и неделю назад. Ненормальность стабильная, привычная и почти родная". Оказалось, информация об обстреле просочилась в СМИ и породила волну паники. Почему штаб АТО молчал об этом несколько дней? Неужели думали, что непогода "рассосется" сама собой?
Проблем с освещением реалий войны хватает: это и отсутствие качественной школы военной журналистики (в силу отсутствия опыта войны - по солдатам, работникам медиа приходится овладевать военной наукой "на ходу"), и собственно четкой концепции того, что может попадать в целом, а что - категорически нет. Тележурналистов на передовую во время активных боевых действий не пускают (что, конечно же, правильно и логично), но эффектная картинка им нужна - а значит, "лепить" ее приходится "с чего Бог пошлет".
Часто телерепортажи выходят на грани абсурда, что, конечно, вызывает восторг зрителя и агрессию в военных: "Больше никогда никаких камер!" - Приходится слышать от тех. Немного проще бумажным и интернет-изданиям, которые черпают информацию непосредственно у людей с передовой. Нередко сами журналисты становятся мобилизованными, или же просто среди бойцов есть такие, которые способны четко и адекватно описать в соцсетях ход событий.
Однако процент людей, читает соцсети, существенно меньше аудиторию газеты "Вести", радио и голубых экранов. Также эти сообщения проливают свет только на отдельные участки прифронтовой полосы, не давая общей объективной картины. В конце концов, наибольшее доверие из всех источников информации вызывают "сарафанное радио", "цыганская почта" и соцсети. Штаб АТО - на последнем месте.
Говорят, что в Израиле во время войны не обнародуют информацию о погибших, раненых и ситуации в той или иной точке. Вероятно, отсутствие какой-либо информации все же лучше искаженные факты. В нашем же случае слабая конспирация умножается на банальную халатность, и в результате имеем две параллельные реальности - одна на экранах ТВ и мониторах, другая же непосредственно в поле. Они совпадают - где-то на одну седьмую часть.
Елена Максименко
журналист и парамедик медицинского батальйона "Госпітальєри"
Когда я читаю официальные сообщения о погибших или раненых, то мысленно множу на семь. Привычка пришла после боя под Белокаменка 10 августа, когда погибших было семеро, причем четверо из них приняли именно наши медики. "Трехсот" в тот день было 11. Штаб АТО сообщил об одном погибшем - так мы прочитали в новостях. О том, как был описан сам бой, лучше просто не вспоминать.
К счастью, реальную картину осветили блоггеры, которые были на месте событий или же держали связь с командирами, в частности Елена Белозерская, поэтому довольно быстро статистика потерь в СМИ была исправлена. Однако как часто "везет" людям публичным, пользующихся доверием читателя, оказываться в горячих точках? Явно реже, чем "горячие точки" случаются.
Желание официальных структур приукрасить действительность, уберечь ранимую психику гражданского населения от "потрясений", имеет один результат: доверие к этим самым официальных структур падает, как в "лучшие" советские времена. Читатель, который хоть немного стремится разобраться в ситуации, неизбежно приходит к выводу, что его "разводят". Безжалостно и безнадежно.
На июньской ротации под Широкино обстрелы наших позиций с определенного момента велись ежедневно. Четко, почти по расписанию. Доступа к сети и новостей у нас не было, бойцы давно привыкли к "музыкального сопровождения" САУ и минометов, до одного дня телефоны начали разрывать звонки перепуганные друзей: "Вы там ?!", "Вы живы ?!", "Что там у вас? "," Говорят, что там ужас! ". "Да нормально все, - отвечаю удивленно. - Вернее, конечно, ненормально, но не хуже чем вчера и неделю назад. Ненормальность стабильная, привычная и почти родная". Оказалось, информация об обстреле просочилась в СМИ и породила волну паники. Почему штаб АТО молчал об этом несколько дней? Неужели думали, что непогода "рассосется" сама собой?
Проблем с освещением реалий войны хватает: это и отсутствие качественной школы военной журналистики (в силу отсутствия опыта войны - по солдатам, работникам медиа приходится овладевать военной наукой "на ходу"), и собственно четкой концепции того, что может попадать в целом, а что - категорически нет. Тележурналистов на передовую во время активных боевых действий не пускают (что, конечно же, правильно и логично), но эффектная картинка им нужна - а значит, "лепить" ее приходится "с чего Бог пошлет".
Часто телерепортажи выходят на грани абсурда, что, конечно, вызывает восторг зрителя и агрессию в военных: "Больше никогда никаких камер!" - Приходится слышать от тех. Немного проще бумажным и интернет-изданиям, которые черпают информацию непосредственно у людей с передовой. Нередко сами журналисты становятся мобилизованными, или же просто среди бойцов есть такие, которые способны четко и адекватно описать в соцсетях ход событий.
Однако процент людей, читает соцсети, существенно меньше аудиторию газеты "Вести", радио и голубых экранов. Также эти сообщения проливают свет только на отдельные участки прифронтовой полосы, не давая общей объективной картины. В конце концов, наибольшее доверие из всех источников информации вызывают "сарафанное радио", "цыганская почта" и соцсети. Штаб АТО - на последнем месте.
Говорят, что в Израиле во время войны не обнародуют информацию о погибших, раненых и ситуации в той или иной точке. Вероятно, отсутствие какой-либо информации все же лучше искаженные факты. В нашем же случае слабая конспирация умножается на банальную халатность, и в результате имеем две параллельные реальности - одна на экранах ТВ и мониторах, другая же непосредственно в поле. Они совпадают - где-то на одну седьмую часть.
Елена Максименко
журналист и парамедик медицинского батальйона "Госпітальєри"
Комментариев нет:
Отправить комментарий