ВСУ: пять пулевых ранений и ножевые порезы -- это самоубийство

11.11.2015

На теле бойца нашли пять пулевых ранений и ножевые порезы. Командир настаивает на... самоубийстве

Пока эксперты не могут установить причину смерти 25-летнего бойца АТО Николая Ткачука, его матери отказывают в компенсации и даже в материальной помощи на похороны

Больше месяца родственники бойца из села Ильцы Верховинского района на Прикарпатье, находившегося на передовой в составе 130-го отдельного разведывательного батальона, пытаются узнать правду об обстоятельствах его смерти. Вечером 27 сентября, через час после его телефонного разговора с матерью и сестрой, им позвонили из части. Офицер сказал, что случилась беда: парень покончил жизнь самоубийством. Спустя три дня, когда тело бойца привезли в родное село, сопровождавший его сержант предъявил родным справку, где значилось: «погиб при невыясненных обстоятельствах». Но, когда родственники сняли с покойного форму, то обнаружили пять пулевых ранений в области сердца, ножевые порезы и вырезанный чем-то острым на щеке циферблат. Указанное на жутких часах время совпадало со временем его смерти. Неужели самоубийца смог бы расправиться с собой таким изощренным способом? Но главного ответа на вопрос, кто убил бойца на блокпосту в тот день, когда там не было обстрелов, пока нет.

«В день гибели сын неожиданно сказал мне: «Мама, заберите меня отсюда!»

У 52-летней Марии Ткачук Коля был четвертым ребенком из шести. Трое сыновей, трое дочерей. Старшей дочери сейчас 31 год, младшей — 14 лет.

— Шестеро детей — не так легко всех поднять, — вздыхает Мария. — Я всю жизнь проработала дояркой. Муж умер четыре года назад. Но старшие ребята всегда помогали младшим. Николая сразу после школы забрали в армию. Потом, чтобы заработать на жизнь, он ездил по стройкам на заработки. Девушку завести не успел, но среди ровесников всегда был душой компании. Играл в футбольной команде, в праздники с колядниками по селу ходил. Односельчане любили его. Нас Коля всегда подбадривал: «Держитесь, еще немного — и все будет хорошо». Часто говорил, что по возвращении с фронта хочет продолжать заниматься хозяйством. Работы в селе нет. Думал купить коня, хорошую пилу. Хотел открыть небольшой бизнес вместе с братом…

В марте Николаю Ткачуку пришла повестка из военкомата.

— Он охотно пошел в армию, — вспоминает мать. — Коля был патриотом Украины, еще во время Майдана несколько раз ездил в Киев. Поэтому не колебался. После учебы в центре «Десна» их подразделение отправилось в зону АТО. Он служил в 130-м отдельном разведывательном батальоне, защищал позиции поблизости Старобельска на Луганщине. Сын был командиром боевой машины. Он старался звонить нам каждый день, но подробностей не рассказывал. Даже если рядом было «горячо», отшучивался: «Воюем, ну и что? Не беспокойтесь, все будет хорошо». Никогда ни на что не жаловался, уверял, что скоро войне конец, скоро будет наша победа. Но в день гибели он позвонил мне около десяти вечера и показался каким-то встревоженным. Неожиданно сказал: «Мама, заберите меня отсюда!» Я развела руками: «Сынок, да как же я тебя заберу? Ты же сам говорил, что скоро в отпуск, а там и война закончится».

*С передовой Николай часто звонил домой, в село Ильцы Верховинского района Ивано-Франковской области, и делился с родными своими планами на будущее — думал купить коня, открыть с братом небольшой бизнес

— Во время телефонных разговоров с Колей я часто слышала, что рядом стреляют, но брат все равно шутил, — говорит 31-летняя сестра погибшего Галина. — В тот вечер он звонил мне уже после разговора с мамой. Сначала подробно спрашивал, как дела. Интересовался племянниками. И тут вдруг выдал: «Если со мной что-то случится, не хочу, чтобы меня домой отправляли «грузом 200». Приезжайте сами, заберите. Представляете, я тогда даже не знала, что такое этот «двухсотый» груз. Положив трубку, набрала мужа. Тот объяснил. Меня прямо в озноб бросило! Перезвонила Коле, отругала его: «Что ты, брат, глупости несешь?! В новостях ведь говорят, что стрельба почти прекратилась. Чего ты собрался умирать? Все будет хорошо». Но он все равно был каким-то грустным. Тут я услышала, как кто-то позвал брата: «Давай, пошли уже». Коля ответил, что идет, и выключил телефон. А через час меня набрал старшина роты. Говорит: «Вы недавно разговаривали с братом. Можно узнать, о чем?» Я испугалась. Извинилась, бросила трубку. Тут же перезвонила на Колин номер. Телефон не отвечал. Спустя время тот же человек взял его телефон и сказал: «Случилась беда. Ваш брат Николай… застрелился».

— Дети узнали о случившемся еще вечером, но мне рассказали только на следующее утро, когда семья собралась вместе, — вспоминает мать. —Мы хотели, как Коля сам просил, поехать за его телом. Но из части звонили и отговаривали: «Ни в коем случае вам не надо никуда ехать. Мы сами привезем, поможем с похоронами». Назначили день, когда привезут тело, и попросили, чтобы в селе подготовили клуб для прощания с бойцом. Вышло, что в родное село сына, вопреки его воле, таки привезли «грузом 200», в казенном гробу. Уже по пути военные заявили, что в родительский дом тело завозить не будут: «Мол, ваше село в горах, живете вы на краю, сейчас дожди, проехать сложно… Клуб подготовили? Идите туда. А после траурной церемонии — сразу на кладбище».

— Мы были против такого решения военных, но они упорствовали. Нам с односельчанами пришлось перекрыть дорогу, чтобы заставить микроавтобус с телом повернуть в родительский двор, — покачала головой сестра. — В клубе, действительно, уже все подготовили для траурной церемонии. Но у нас собрались родственники, близкие друзья, пришел голова сельсовета. Мы хотели сначала попрощаться с Колей дома. Гроб с его телом сопровождали волонтер и сержант из батальона. Мы принялись расспрашивать их о подробностях случившегося, но волонтер ничего не знал, а сержант бормотал что-то невнятное: то о самоубийстве, то о снайперской пуле. В конце концов предъявил нам справку, где значилось: «Погиб при невыясненных обстоятельствах».

Когда мы в присутствии военнослужащего и других свидетелей открыли гроб, сняли с покойного одежду и увидели возле сердца пять огнестрельных ранений с вылетом через плечо, а ниже пупка три ножевых ранения, бедный сержант аж пошатнулся. Было очевидно, что он не ожидал такого зрелища. На левой щеке брата острым предметом был выцарапан циферблат часов, на стрелках которого значилось… время его смерти. Страшные «часы» показывали 10.15. Коля последний раз звонил нам около десяти вечера, а уже через час командир сообщал о его смерти. Позже я дозвонилась до бойца, который в ту ночь дежурил с Колей на одном блокпосту. Он пояснил, что они стояли на разных сторонах дороги. Когда услышали оттуда, где находился Николай, несколько выстрелов (не один, а несколько!) они побежали туда. Но Коля был уже мертв.

«Удостоверение участника АТО Коля получить не успел, хотя документы были готовы»

Односельчане, собравшиеся на похороны бойца, были в шоке. В маленьком карпатском селе 25-летний парень из хорошей многодетной семьи — первый герой, погибший на фронте. Люди возмущались поведением руководства воинской части: тело солдата, полгода воевавшего на передовых позициях АТО, привезли после смерти и, ничего не объясняя, просто «бросили» семье.

— У нас две версии, — заявил местный активист Василий Трендехин. — Первая: Николай был разведчиком и снайпером, он через прицел мог увидеть много того, чего ему видеть «не стоило». В частности, как перевозится контрабанда. Второе: к блокпосту могли пробраться диверсанты-сепаратисты и убить его. Но в таком случае Николаю дали бы статус, соответствующий тому, что он погиб в зоне АТО, орден. А здесь — ни документов о том, что был в АТО, ни льгот. На теле парня — очевидные признаки истязаний, а командование молчит.

Гроб, в котором Николая Ткачука привезли из зоны АТО, родственники сожгли. Хоронили в другом, купленном на деньги районной администрации. Увы, на маленьком сельском кладбище в Ильцах не прозвучало воинского салюта. Единственный военный, присутствовавший на похоронах, — тот самый сержант, — не сказал в память о погибшем ни единого слова. Наверное, просто не умел.

— В военкомате нам отказали в помощи на похороны, — горько заметила мать. —С фронта не вернули даже личные вещи Коли — одежду, мобильный телефон, платежную карточку. Между тем на ней была немалая сумма. Военные объяснили, что вещи и карточка сына нужны для расследования обстоятельств его гибели, которое сейчас якобы проводится в Луганской области. Удостоверение участника АТО сын получить не успел, хотя документы были готовы. Получается, что Коля рисковал жизнью и умер ради Украины, а теперь его даже защитником не признают.

За 11 дней до смерти Николай Ткачук по телефону дал интервью местной газете «Верховинские вести».

«Никто не знает, когда закончится война, — говорил он. — Неопределенность власти и Генштаба доводят до бешенства, хочется волком выть в этих полях. Когда обстреливают из тяжелого оружия, а у тебя лишь автомат в руках, это не только не смешно — это дико, у многих сдают нервы. Вот волонтеры сделали благотворительный концерт, передают нам средства. Мне лично нужны только сигареты — они очень быстро заканчиваются. А еще хотя бы раз в месяц пополнять телефон. В конечном итоге мириться можно: не босой, кормят хорошо, даже шашлык бывает. Деньги не все, но выплачивают бльшую часть и обещают выплатить все до последней гривни. На этой неделе нас перебрасывают под Марьинку. Война уже опостылела. Нерешительность Генштаба бьет хуже «Градов». Не все здесь просто складывается. Такое впечатление, что эта война выгодна нашим властям».

Может быть, кому-то из командования части не понравились эти слова?

«Пока идет расследование, военком вам все равно ничего не сообщит»

Родные покойного успели до похорон сфотографировать раны на теле солдата. Эти снимки — единственное подтверждение того, что Николай Ткачук был убит.

— В Верховинском районе летом уже был похожий случай, — рассказала сестра. —Воинское командование отправило домой тело бойца, погибшего якобы в результате бытовой травмы позвоночника. То есть: «ранение не боевое, статусов и льгот не положено». На похороны явилось очень много военнослужащих, которые в буквальном смысле не разрешили вдове открыть наглухо заколоченный гроб. Однако на следующий день после того, как вояки убрались, родня пришла на кладбище и без разрешения вскрыла могилу. Что оказалось? Тело покойного было без одной руки, без ноги. С помощью экспертизы им удалось доказать, что это осколочные ранения, пришлось это признать и военкомату. Но зачем же было так издеваться над семьей погибшего воина?!

Дозвонившись до областного военкомата в Ивано-Франковске, «ФАКТЫ» не узнали ничего нового о расследовании обстоятельств гибели Николая Ткачука. Дежурный наотрез отказался соединять меня с военкомом. «Пока идет расследование, он вам все равно ничего не сообщит», — сказал как отрезал.

Увы, по опыту мы знаем, что такие расследования могут тянуться долго и безрезультатно. «ФАКТЫ» несколько раз писали о случаях, когда командование воинских подразделений пыталось скрыть совершенные тяжкие преступления. Например, в марте нынешнего года 41-летнего мобилизованного в АТО Андрея Мусина из Вольногорска Днепропетровской области, которому оставалось служить в армии всего несколько дней, нашли мертвым в армейской палатке на территории 93-й механизированной бригады со связанными руками и ногами, с заклеенным сктотчем ртом. Куда только ни обращались родственники, установить виновников его мучительной смерти не удалось.

Еще один дикий случай произошел в 13-м Черниговском отдельном мотопехотном батальоне, когда 30-летний наводчик зенитной установки Дмитрий Пономаренко, неся дежурство на одном из блокпостов в селе Клещевка Донецкой области, был смертельно ранен выстрелом в шею. По словам очевидцев, стрелял в него не враг, а… один из офицеров батальона. Однако результатов расследования этого преступления также до сих пор нет.

— Военная прокуратура, которая должна расследовать преступления на территории воинских частей, пытается перебросить эту задачу на местную милицию, а милиция отфутболивает обратно, вот в чем причина бездействия правоохранительных органов, — прокомментировал ситуацию юрист Украинского Хельсинского союза Владимир Плетенко, ведущий оба этих дела. — Время идет, а результатов нет. Единственное, что нам остается, — жаловаться в Европейский суд на отказ потерпевшим в праве на судебное разбирательство в предусмотренные законом сроки.

P. S. Сразу после похорон Николая Ткачука жители села созвали вече. Почти 700 человек проголосовали за то, чтобы направить письмо-запрос относительно расследования обстоятельств его смерти народным депутатам, председателю Верховной Рады, Генеральному прокурору и министру обороны. Посмотрим, что из этого выйдет…

Источник: http://varjag-2007.livejournal.com/9348502.html